Кулак федор андреевич 1922 год рождения биография. Стремоухов петр николаевич. В годы войны

Член КПСС с 1940. С февраля 1950 по август 1955 гг. - председатель Пензенского облисполкома. В 1955-1959 гг. - заместитель министра сельского хозяйства РСФСР. В 1959-1960 гг. - Министр хлебопродуктов РСФСР. В 1960-1964 гг. - Первый секретарь Ставропольского крайкома КПСС.

Член ЦК КПСС с 1961. Заведующий сельскохозйственным отделом ЦК КПСС в 1964-76. Секретарь ЦК КПСС с 1965. Член Политбюро ЦК КПСС с 1971.

Участвовал в событиях осени 1964 года, повлёкших отставку Н. С. Хрущёва (у него собирались члены Политбюро).

4 июля 1978 года на Пленуме ЦК КПСС подвергся критике за неудовлетворительное состояние сельского хозяйства.

Имел заболевание желудка (проводилась успешная резекция после обнаружения рака в 1969 году), скоропостижно скончался в ночь на 17 июля 1978 года от паралича сердца после семейного скандала. Академик Е. И. Чазов, возглавлявший в тот период кремлевскую медицину, в своих воспоминаниях о смерти Кулакова подтверждает это заключение.

Был кремирован, урна с прахом помещена в Кремлёвской стене на Красной площади в Москве.

На похоронах Кулакова отсутствовали Л. И. Брежнев, А. Н. Косыгин, М. А. Суслов, В. В. Гришин. Комиссию по организации похорон возглавлял А. П. Кириленко. На траурном митинге выступал М. С. Горбачёв (также выходец из Ставропольского края), ставший преемником Кулакова на посту секретаря ЦК по сельскому хозяйству. Это было первое выступление Горбачёва на Красной площади и появление на трибуне Мавзолея.

Неофициальная информация

Рассматривался как один из возможных преемников Брежнева, однако в ночь с 16 на 17 июня 1978 года он, как сообщил ТАСС, «скончался от острой сердечной недостаточности с внезапной остановкой сердца». Существуют однако версии убийства Кулакова и даже самоубийства.

Ф. Т. Моргун: «…Нужно рассказать о загадочной смерти Кулакова. Это был могучий, мудрый, порядочный человек. Лидер, на которого мы совершенно обоснованно делали ставку, полагая, что он займёт пост генерального секретаря после Брежнева. Но к концу семидесятых над ним стали сгущаться тучи. В один из приездов в Москву я зашёл к Фёдору Давыдовичу. Не мог не сказать о том, что меня тревожило: „Фёдор Давыдович, я последние месяцы регулярно слушаю зарубежные радиоголоса. И все они изо дня в день твердят, что Брежнев тяжело болен и на его место готовится Фёдор Давыдович Кулаков. Не знаю, как вам сказать, но я страшно боюсь этих провокаций“. Он сидел молча. Поднялся, подошёл ко мне, обнял и тихо, на ухо сказал: „Федя, я этого тоже очень боюсь“».

Ф. Т. Моргун также склонялся к версии об убийстве Ф. Д. Кулакова.

В.В.Гришин:

Я думаю, что это смерть от сердечного приступа, потому что, когда я ему 16 июля звонил по телефону, он сказал "Я больше не могу жить, Витя, у меня сильно болит сердце, я не могу больше смотреть на этот бардак в партии".Может быть, еще на него подействовала та критика на Пленуме ЦК, не знаю.Но что это сердечный приступ - это точно

Увековечивание памяти

Именем Кулакова названы улицы в Москве, Ставрополе и Пензе.

Ф ёдор Давыдович Кулаков – секретарь ЦК КПСС, член Политбюро ЦК КПСС. Родился 4 февраля 1918 года в селе Фитиж Льговского района Курской области в крестьянской семье.

В 1938 году окончил Рыльский сельскохозяйственный техникум и работал помощником управляющего отделением Урицкого свеклосовхоза в Тамбовской области, затем – управляющий отделением, агроном Земетчинского сахарного комбината в Пензенской области. Вступил в КПСС в 1940 году.

С 1941 года – на комсомольской, административной и партийной работе в Пензенской области: первый секретарь Земетчинского районного комитета ВЛКСМ, заведующий Земетчинским районным земельным отделом. В 1943-1944 годах – председатель Исполнительного комитета Николо-Пестравского районного Совета, первый секретарь Николо-Пестравского райкома ВКП(б). В 1944-1947 годах – заведующий Сельскохозяйственным отделом Пензенского обкома ВКП(б), заведующий Пензенским областным земельным отделом (в 1945-1948 годах секретарем Пензенского обкома партии и был К.У. Черненко). В феврале 1950 – августе 1955 года – председатель Пензенского облисполкома.

В августе 1955 - апреле 1959 года – заместитель Министра сельского хозяйства РСФСР, а с 16 апреля 1959 по 4 августа 1960 года – Министр хлебопродуктов РСФСР. В 1957 году окончил Всесоюзный сельскохозяйственный институт заочного образования.

С 25 июня 1960 по декабрь 1964 года – первый секретарь Ставропольского крайкома КПСС (в январе 1963 – декабре 1964 года – Ставропольского сельского крайкома КПСС).

В 1964-1965 годах – заведующий Сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС по союзным республикам. С 29 сентября 1965 года – секретарь ЦК КПСС и одновременно до мая 1976 года – заведующий Сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС. С 9 апреля 1971 года – член Политбюро ЦК КПСС.

Генеральный секретарь Л.И. Брежнев демонстрировал расположение к Ф.Д. Кулакову, часто приглашал его в Завидово вместе поохотиться. Он принадлежал к тому узкому кругу высших руководителей партии и государства, кто по праздникам приезжал к Брежневу на дачу. Поддерживал и помогал М.С. Горбачёву, ставшему как и он когда-то первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 февраля 1978 года за большие заслуги перед Коммунистической партией и Советским государством и в связи с шестидесятилетием со дня рождения Кулакову Фёдору Давыдовичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

Скоропостижно скончался 17 июля 1978 года в Москве. Урна с прахом установлена в Кремлевской стене.

Член ЦК КПСС (1961-1978 годы). Член Политбюро ЦК КПСС (1971-1978 годы).

Награжден 2 орденами Ленина, орденом Трудового Красного Знамени, медалями.

В честь Ф.Д. Кулакова названы улицы в Ставрополе, Пензе, Москве, а в Курске проспект носит его фамилию.

Надежда Шишкова

С овременной молодежи имя Ф. Д. Кулакова ничего не скажет. Его не найдешь в учебниках истории. Но старшее поколение помнит, что Федор Давыдович – наш знаменитый земляк, сделавший головокружительную карьеру.

Уроженец с. Фитиж Льговского района, выходец из крестьянской семьи, он окончил сельскохозяйственные техникум и институт, а потом начав работать управляющим отделением совхоза, стал быстро и высоко подниматься по служебной лестнице. В его трудовой биографии – множество вех, связанных с партийной и советской деятельностью. Работа на руководящих должностях в Пензенской области и Ставропольском крае оказалась стартовой площадкой для других, более сложных и ответственных постов –заместителя министра сельского хозяйства, министра хлебозаготовок, заведующего сельхозотделом Центрального комитета КПСС. Кулаков избирался его секретарем и являлся членом политбюро. Федор Давыдович выступал за реформирования аграрного сектора экономики, предоставление людям дачных участков и создание фермерских хозяйств.

Зная, что Ф. Д. Кулаков занимал видное место в обществе и имел обширные связи, люди часто обращались к нему с различными просьбами. Он всегда старался помочь. Не забывал свою малую Родину и названный его именем колхоз в Фитиже, для которого много сделал в плане оснащения сельхозтехникой и оборудованием.

Жена видного политического деятеля немного пережила его. Овдовев, рассказывает Е. И. Чайкина, Евдокия Федоровна построила на месте хатки в Фитиже, где Кулаковы обосновались после свадьбы, небольшой дом. Туда она на протяжении более 20 лет приезжала на лето. Крошечная усадьба стала впоследствии для фитижан музеем.

Сломленная горем тяжелой утраты, Е. Ф. Кулакова тем не менее не теряла присутствие духа, была рада гостям. В маленькую фитижскую «резиденцию» вдовы члена политбюро частенько заворачивали молодожены, чтобы сфотографироваться на память, заходили селяне, дети. Евдокия Федоровна принимала их по-свойски, запросто.

Умерла она несколько лет назад. Каждый года из Харькова в наши края приезжает ее племянница Людмила Заграева с мужем. Они обязательно посещают кулаковский домик, приносят цветы к памятнику Федору Давыдовичу, наведываются в поселок Иванино Рыльского района – на Родину Евдокии Федоровны, где живут ее дальние родственники, и заезжают в Льговский краеведческий музей, где есть материалы о выдающейся личности. Отдадим же и мы дань памяти тому, чье имя связано с российской глубинкой…

Секретарь ЦК КПСС по сельскому хозяйству Федор Давыдович Кулаков родился в 1918 году в крестьянской семье в селе Фитиж Курской губернии. О выборе жизненного пути долго не раздумывал: пошел учиться в Рыльский сельскохозяйственный техникум. Работал в Тамбовской области помощником управляющего отделением совхоза, затем агрономом и управляющим отделением сахарного комбината в Пензенской области. На фронт не попал, нужен был в тылу - на комсомольской работе.

Как раз в 1941 году его утвердили первым секретарем райкома комсомола, затем заведующим райземотделом. В 1943 году стал председателем райисполкома, потом первым секретарем Николо-Пестровского райкома партии. В 1944-м его забрали в Пензу, назначили заведовать отделом в обкоме, из обкома поставили начальником областного управления сельского хозяйства - вполне обычная по тем временам карьера.

В обкоме Кулаков познакомился с человеком, который сыграет важную роль в его жизни, - Константином Устиновичем Черненко, который с 1945 по 1948 год был секретарем Пензенского обкома партии. Вместе они проработали три года. В 1948-м Черненко отправили в Молдавию заведующим отделом пропаганды республиканского ЦК, где его приметит Леонид Брежнев. В 1964 году все трое встретятся в Москве, и мнение Черненко о Кулакове будет иметь значение для Леонида Ильича…

В 1950 году Кулакова назначили председателем исполкома Пензенского областного Совета, это уже заметная и самостоятельная работа. Пензу Федор Давыдович вспоминал с удовольствием. Уже будучи секретарем ЦК, часто наведывался в город. Вторым секретарем Пензенского обкома партии много лет работал Георг Васильевич Мясников. В его дневнике часто упоминается Кулаков.

Как зима?

Плохо с кормами. Прошу помочь. Возим солому с Алтая…

Приедет Евдокия Федоровна. Прошу принять.

Сказал, что не надо беспокоиться, все сделаем хорошо…

Трогательная забота о своей жене, хотя и не очень скромно…

Как дела? Корма дали.

Пока Совмин РСФСР не подтвердил.

Вчера поздно было политбюро. Генеральный подписал.

Спасибо.

Доложил о заготовках. Все идет нормально. Спросил:

Вы не собираетесь к нам?

А что, хочешь, чтобы приехал?

Нам было бы приятно.

Сегодня выеду.

Как с программой? Что показать?

Смотри сам. Не больше двух часов».

Первого секретаря Пензенского обкома Льва Борисовича Ермина не было в городе. Его надо было немедленно доставить в Пензу.

«Сразу вызвал Ростов, - записал Георг Мясников в дневнике. - Надо предупредить Льва, он еще в пути. Начал изучать маршруты, как его оттуда вытянуть. Договорился с Аэрофлотом послать пензенский Ан-24 под видом перевозки грузов… Позвал горожан, дал задание чистить город. Мудрим, что показать…»

Через несколько месяцев Кулаков вновь посетил любимый город:

«7 июня, - записал в дневнике Мясников. - Приезжал Ф. Д. Кулаков. В девять утра весь пензенский чиновничий мир тронулся на вокзал. Вспоминал гоголевского “Ревизора”. Поезд по расписанию. Цветы, рукопожатия. Осмотрели вокзал - до ресторана. Вышел из ресторана, мне жалуется (заигрывая):

Думал, угостят, а они только показали.

На машинах к памятнику. Красивый ритуал возложения венка… На активе хорошо выступил Ф. Д. Кулаков: знаю, вам трудно, поэтому не критикую, берегу нервы… После поездки ужин в особняке. Кулаков:

Давай, Георг, выпьем, пока нет начальства.

Разошлись около десяти вечера…

10 июня Кулаков выступал около часа. Уверенно, спокойно, твердо следуя заготовленному тексту. По-другому нельзя, так как записывает Москва. Банкет в перерыве между встречей и концертом. Опять укусил Льва Ермина:

Думаю, ты хочешь произнести тост за генерального…

В Лопуховке устроились за барной стойкой. Бальзам и “кувака”. Откровенный разговор, что так можно только в Пензе, что сюда приезжает, как домой. Подарили ему картину. Все видит, все понимает».

После пяти лет работы председателем облисполкома Федора Кулакова перевели в Москву заместителем министра сельского хозяйства РСФСР. Уже занимая высокую должность, он окончил Всесоюзный сельскохозяйственный институт заочного образования. Заочная учеба знаний дает немного, но диплом о высшем образовании был необходим. Кулакова назначили министром хлебопродуктов России. Он понравился начальству - молодой, толковый, деловой.

В 1960 году Хрущев, который знал все сельскохозяйственные кадры, решил дать Кулакову возможность развернуться. 7 января на заседании президиума ЦК его предложили утвердить первым секретарем Орловского обкома. Потом передумали и отправили в более крупный Ставропольский край. Федору Давыдовичу было сорок два года. Лучший период его карьеры связан со Ставрополем. Ему нравилась работа - первый секретарь сам себе хозяин. Нравился климат, богатый и щедрый край, и образ жизни его вполне устраивал. Он обожал застолья и большие компании.

Бывший руководитель президентского аппарата Валерий Иванович Болдин вспоминал, как ставрополец Михаил Сергеевич Горбачев рассказывал ему о Кулакове:

Он слыл хлебосолом, собирал по различным поводам гостей и своих соратников, благо санаториев, домов отдыха, различных особняков в предгорьях и горах Кавказа настроили великое множество и было где собраться. И сам он не отказывался от хорошего стола, бывая в командировках или выезжая поохотиться.

Охоту он любил и не бросил любимое занятие в Москве, подобрав для этого ряд близлежащих охотничьих хозяйств. Ставропольский журналист Борис Кучмаев приводит в своей книге «Отверженный с божьей отметиной» рассказ бывшего водителя первого секретаря крайкома:

Кулаков любил поездки на Черные земли (это в Калмыкии). Здесь и «расслаблялся». Выпил с местной властью. Хорошо врезал. Подходит ко мне, в руках ружье. «Поехали, - говорит, - на кабана». Пьяный, да еще ночью. А кабан - это же кабан. Уговорил его на сайгаков поохотиться. Сели в машину. Федор Давыдович рядом с собой на заднем сиденье пристроил повариху. Баба что надо. Груди, бедра, фигура… Увидели стадо сайгаков. Давай к ним. Он быстро уложил штук пять-шесть. Я их быстро разделал, погрузили туши в машину и к стоянке. Вот и дом. Повариха, шустрая такая, юрк из машины. Федор Давыдович за ней. Я его придержал было: «Да на кой ляд она вам?! Повариха же». А он мне: «Э, дружище. Это святое дело». Баб он любил. Насидится, бывало, в крайкоме, а вечерком на Сенгилеевское озеро, которое почти рядом. А там крайкомовский домик. Бабу какую-нибудь непременно привозил с собой.

Из шкур убитых сайгаков Кулаков, вспоминает его бывший водитель, распорядился сделать хром:

В Ставрополе я их отвез на кожзавод. Сказал, чтобы из половины шкур черный хром сделали, а из половины - желтый. Так Федор Давыдович распорядился: для себя и для жены. К кожам у него пристрастие было. Захотелось ему шевро. Оно из козьих шкур делается. А у нас в крае в колхозах и совхозах коз не разводили. А ему - вынь да положь. Позвонил какому-то секретарю райкома и дал поручение. Тот достал. И опять половина кожи черная, а половина желтая. О жене Федор Давыдович никогда не забывал. Однажды она звонит в гараж. Выходной день был, а я дежурил. Приглашает: «Пожалуйста, придите, помогите мебель переставить». Захожу во двор - и к дому. А милиционер мне: «Стой, не туда». И показывает на беседку. Иду туда. А там Федор Давыдович за накрытым столом. Такая богатая закуска, водка, коньяки! Кулаков и говорит: «Не могу пить один. Вчера так надрызгались, похмелиться требуется. Что будешь пить: водку или коньяк?» Сам-то он только водку пил - стаканами. Но никогда, чтобы вусмерть. Сколько ни выпьет, даже не качается. Продуктов у них всегда навалом - из районов привозили. Жена его выносит как-то окорок: «Возьмите, не нужен нам». Индюков, гусей, уток давали…

Горбачев называет Кулакова обаятельным, сильным и щедрым, решительным, открытым человеком, который легко находил общий язык с кем угодно. Он требовал от подчиненных личной преданности и выполнения плана. Все остальное значения не имело. Правда, по мнению Горбачева, Кулакову не хватало кругозора, культуры и образования.

Федор Давыдович сразу приметил Горбачева, выделил его из массы краевых чиновников. Именно он выдвинул Михаила Сергеевича на пост первого секретаря крайкома комсомола, затем перевел на партийную работу, сделал заведующим ключевым отделом крайкома и членом бюро.

Кулаков и Горбачев были очень близки. Кулаков готовил его, конечно, не на смену себе, но получилось так, что Михаил Сергеевич последовательно занимал кресла, которые освобождал ему Федор Давыдович, - сначала в Ставрополе, затем в Москве.

Сразу после того как Хрущева отправили на пенсию и из аппарата ЦК убрали его главных ставленников, Кулакова - в ноябре 1964 года - забрали в Москву и поставили заведовать сельскохозяйственным отделом. Здесь Федор Давыдович вновь встретился с Черненко, который входил в ближайшее окружение Брежнева. Кулаков стал верным брежневцем.

Секретарь Пензенского обкома Георг Мясников пометил в дневнике, что южнорусский акцент с фрикативным «г» становится «своеобразным паролем, пропуском для прохода в “руководящие” ворота. Страна заболела южным акцентом. Даже Ф. Д. Кулаков, этот коренной, лапотный пензяк из земетчинцев, и тот так говорит».

Начало работы Кулакова в роли заведующего сельскохозяйственным отделом совпало с подготовкой важного пленума ЦК - 24–26 марта 1965 года - «О неотложных мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства СССР».

Докладывал Брежнев. Он жестко критиковал хрущевские методы руководства селом и предложил новую программу аграрного развития. Говорилось о необходимости дать хозяйствам самостоятельность, не командовать ими. С колхозов и совхозов списали задолженность и сняли ограничения на ведение приусадебного хозяйства - большое по тем временам дело. Речь первому секретарю и постановление готовил Кулаков. Тогда были повышены закупочные цены на основные культуры, за сверхплановые закупки пшеницы и ржи установили пятидесятипроцентную надбавку.

Через год на пленуме 29 сентября 1965 года Кулакова избрали секретарем ЦК КПСС. Леонид Ильич продвигал его в противовес и «комсомольцам» Шелепина, и старой гвардии. В 1971 году Леонид Ильич сделал его членом политбюро. Кабинет Кулакову отвели в том же втором подъезде основного здания ЦК на Старой площади, где сидел и сам Брежнев, только на четвертом этаже. А Брежнев располагался на пятом.

Кулаков принадлежал к узкому кругу высших руководителей партии и государства, кто по праздникам приезжал к Брежневу на дачу. Званых было немного - министр обороны Дмитрий Устинов, министр иностранных дел Андрей Громыко, председатель КГБ Юрий Андропов, верный помощник генерального Константин Черненко, будущий глава правительства Николай Тихонов, секретарь ЦК Андрей Кириленко.

Между Кулаковым и тем же Кириленко, отвечавшим за промышленность, часто вспыхивали конфликты из-за распределения денег между сельским хозяйством и промышленностью. Кириленко считал, что напрасно так много капитальных вложений идет селу, поскольку там все пропадает, отдачи нет.

Кулаков заставил руководителей Совета министров РСФСР создать помимо Министерства сельского хозяйства еще и республиканское Министерство совхозов. Образовать министерство несложно, но прошло пару лет, а на селе ничего не изменилось. Когда летом Брежнев и Суслов ушли в отпуск, Кириленко позвонил председателю Совмина России Михаилу Сергеевичу Соломенцеву:

Ко мне приходят секретари крайкомов и обкомов. Все критикуют нас за создание Министерства совхозов России и просят его упразднить. Надо прислушаться к их мнению.

Поскольку аппаратный вес Кириленко был выше, он добился отмены решения, принятого Кулаковым.

Важнейшие решения в стране принимались узкой группой в пять-семь человек. Даже не все члены политбюро в эту группу входили. За Юрием Владимировичем Андроповым стояла империя КГБ. Константин Устинович Черненко опирался на партийный аппарат, Дмитрий Федорович Устинов (секретарь ЦК, а затем министр обороны) - на армию и военно-промышленный комплекс.

Кулаков таким влиянием в стране не пользовался.

Виталий Иванович Воротников, который в начале семидесятых был первым секретарем Воронежского обкома, вспоминал, как с идеей реорганизации системы снабжения сельскохозяйственной техникой он обратился к Кулакову. Это происходило в разгар уборочной кампании в середине июля.

Кулаков внимательно выслушал Воротникова, что-то ему понравилось, с чем-то не согласился. Потом сказал:

Готовьте обстоятельную и доказательную записку в ЦК, будем обсуждать идею.

Воротников попрощался и двинулся к двери. Федор Давыдович остановил его:

К Леониду Ильичу не заходил?

Нет, - ответил Воротников.

Кулаков укоризненно заметил:

Надо чаще наведываться к генеральному.

Кулаков заботился о том, чтобы первые секретари не забывали лишний раз демонстрировать генеральному свою преданность.

Воротников позвонил в приемную Брежнева, попросил о встрече. Ему велели перезвонить через день, возможно, Леонид Ильич его примет. Он не стал звонить, а через день пришел в первый подъезд здания ЦК на Старой площади и поднялся на пятый этаж, где был кабинет генерального секретаря.

Его попросили подождать - Брежнев принимал иностранцев. В приемной уже собралось несколько первых секретарей обкомов. Леонид Ильич пригласил в кабинет всех вместе.

Нам надо чаще общаться, - сказал он, - а многие секретари редко звонят. Конечно, я неплохо информирован о политической обстановке и хозяйственных делах на местах, это так. Но одно дело - информация аппарата ЦК, помощников, другое дело - прямые контакты с вами. Не стесняйтесь лишний раз «побеспокоить» генсека. Правда, нужно не размазывать беседу, доклады должны быть короткими, четкими и объективными.

Брежнев много курил, рассказывал о ситуации в стране, о поездке за границу, о планах. Он расспрашивал и секретарей, но им долго говорить не давал, сам что-то вспоминал.

Прощаясь, опять сказал:

Во всех делах надежда и опора на вас. Всегда рассчитывайте на мою поддержку. Не стесняйтесь, излагайте мне свои предложения. Нам нужны контакты, общение. Опора государства - это партия, ее ЦК, а на местах - обкомы.

Воротников написал обещанную записку и вновь приехал в Москву. Кулаков прочитал все восемь страниц записки, ему понравилось.

Воротников сказал:

Раз так, Федор Давыдович, тогда доложите Леониду Ильичу.

Кулаков задумался, покачал головой:

Так у нас ничего не выйдет.

Он позвонил Черненко и стал ему рассказывать суть предложения:

Надо бы познакомить с идеей Брежнева. А еще лучше, если бы Леонид Ильич принял Воротникова.

Выслушав ответ Черненко, Кулаков сказал Воротникову:

Иди к Черненко, он все устроит.

Воротников сильно удивился, что член политбюро и секретарь ЦК не решается сам позвонить генеральному, а просит об этом заведующего общим отделом.

Виталий Иванович еще не вник в аппаратные тонкости. Со временем он сам станет членом политбюро, и ему многое откроется. Все документы поступали к Брежневу через Черненко. Даже материалы КГБ шли через заведующего общим отделом. Только в исключительных случаях председатель Комитета госбезопасности докладывал лично генеральному.

На должности заведующего общим отделом Леонид Ильич держал человека, которому стопроцентно доверял, знал, что тот его даже в мелочах не подведет. Зато и Черненко имел возможность влиять на решение больших вопросов. Даже член политбюро, если он был очень заинтересован в том, чтобы какое-то его предложение получило царское благословение, должен был по-товарищески зайти к Черненко:

Костя, как дела? Тут у меня одна важная бумага, доложи Леониду Ильичу.

Брежнев доверялся Черненко и часто, ничего не спрашивая, подписывал заготовленные им резолюции. Или же Константин Устинович просто получал устное согласие и писал на документе: «Леониду Ильичу доложено. Он просит внести предложение». Все, вопрос решен…

Брежнев сидел на пятом этаже, Черненко - на шестом. Он даже не стал читать записку, а сказал Воротникову:

Оставь, а о приеме известим.

Черненко действительно все устроил. Брежнев на следующий же день принял Воротникова. Брежнев выглядел тогда неплохо, правда, располнел. И у него появились первые проблемы с зубами, вернее, с зубными протезами. Речь становилась невнятной. Генеральный заговорил о межхозяйственных животноводческих комплексах, о мелиорации, удобрениях. Медленно и вдумчиво читал записку, одобрительно комментировал по ходу чтения. Заодно сказал о Кулакове:

У нас дельный секретарь ЦК Федор Давыдович Кулаков. Контактный, его уважают на местах. Хороший мне помощник.

По словам людей, его знавших, Кулаков не был равнодушным человеком, цинично наблюдавшим за бедственным положением сельского хозяйства. Он говорил Горбачеву о том, что в Центральной России деревня погибает, зарастает лесом, люди разбегаются. Те, кто знал Кулакова по работе в ЦК, называют его порядочным, доброжелательным, располагающим к себе человеком, с которым можно было говорить на любые темы.

Александр Николаевич Яковлев в те годы руководил отделом пропаганды ЦК:

Я в отношении Кулакова расхожусь с обычными оценками. У нас сложились доверительные отношения. Если я звонил, то в любое время мог к нему зайти, поговорить. Он фигурой был мятущейся. Не ортодокс. Кулаков был за экономические реформы. Он мне прямо говорил: «Многое не работает! Я не против колхозов, но там, где они не работают, зачем они нужны? Только ради твоей идеологии?» Он был единственный, к кому я зашел, когда меня убрали из ЦК, - вспоминает Яковлев. - Мы с ним выпили. Он сам позвонил: зайди. Рассказал, что происходило на политбюро. Кулаков расчувствовался и даже плакал, говорил, что плохая обстановка в политбюро, что он не может убедить руководство в необходимости перемен, все разговоры как горох об стенку. Мне его было жаль…

Дела в сельском хозяйстве шли все хуже и хуже, хотя на телевидении и в печати утверждали обратное. Вот записи из дневника секретаря Пензенского обкома Георга Мясникова:

«30 июня 1969 года. Опять перераспределяем обязанности: мне дали заготовки мяса, молока, сахара и спирт… Ездил по овощным магазинам. Овощей нет никаких. Сразу выехал в Терновский совхоз. Дожди выбивают из колеи, овощи гибнут в поле, а ничего этой стихи не противопоставляется… Звонил в ЦК. Жаловался по капусте на Азербайджан. Обещали помочь…

5 июля. Вчера звонок из ЦК КПСС. Собрал Ф. Д. Кулаков. В Москве крайне тяжело с мясом. Грузите все, что можете. Будете ежедневно докладывать об отгрузке мяса в Москву. Кажется, и там припекло. Доработались. Решение Совета Министров СССР: “производить студень и колбасу из крови”, добавлять белки…

22 июля. Было плохо с мясом, стало плохо с рыбой, теперь назревают обострения по белому хлебу. Не хватает сыра. И самое странное, никого это серьезно не беспокоит. Из Москвы идут телеграммы с красной полосой, требующие выполнения плана товарооборота и мобилизации “внутренних ресурсов”…

1 октября. Звонил Л. И. Брежнев. Просил за два дня отгрузить Коми АССР пять тысяч тонн картофеля. Что-то случилось…»

Урожай не на чем было вывозить. Спасти зерно могла только армия, располагавшая транспортом. Но уже выделенные грузовики стали забирать. Кто может дать указание военным оставить транспорт в области? Обратились за помощью к председателю Совета министров России Геннадию Воронову. Он объяснил:

Все бессильны. Только генеральный. Шли ему шифровку.

«17 ноября. Послали шифровку с просьбой оставить машины до 1 декабря. Объяснили, что гибнет урожай. Звонил Александрову-Агентову, помощнику Брежнева. Обещал доложить, хотя Брежнев занимается международными вопросами.

С вами будет говорить Леонид Ильич Брежнев.

Здравствуйте, Георг Васильевич! Два дня был за городом, готовился к съезду. Сколько у вас воинских машин?

Числится три с половиной тысячи, работает около двух тысяч.

А как дороги?

Самое обидное, что только установились дороги, машины пошли, а их приходится отправлять. На полях много свеклы, подсолнечника. Народ нас не поймет.

Хорошо. Я дам приказание оставить машины. Но надо, чтобы их хорошо использовали. А то сидим в кабинетах, а шоферы пьянствуют и не работают. Я это помню по Молдавии и Казахстану. Надо на каждую машину посадить контролера.

Если будут машины, контролеров посадим!

Желаю успехов. До свидания!»

На следующий год ситуация не становится лучше.

«16 февраля 1970 года. Мясом не торгуем, держим колбасу. Но требуют продавать с наполнителями (колбаса без мяса). Стоит завод маргарина, нет растительного масла, селедку требуют “расходовать строго по декадам”, а мы еще и не завезли в этом году! Кошмар какой-то!

Первый секретарь уехал, и ты хлеб перестал сдавать.

Сдали около пятидесяти тысяч тонн.

Сколько еще сдадите?

На валках нет ничего, зябь всю вспахали. Будем сдавать, но немного. Может, за миллион.

Совмин РСФСР считает - миллион двести тысяч тонн.

Мы вам сосчитаем! Позовем в ЦК!

Готовы приехать.

Главное не паниковать!

19 ноября. В Москве. Поехали в Министерство торговли РСФСР. Выпросил десять тысяч зимних шапок. Это уже победа. Были в “Мосрыбторге”. Выпросили 10 тысяч тонн маргарина и 20 тысяч тонн сухого молока. У рыбников хуже: селедки нет. Перспектива? Не будет еще десять лет. Выловили всю нерестовую сельдь, оборвали цикл…

В Госплане РСФСР у т. Шохина В. Н. Издергался: все просят, у него нет. Мяса вообще нет. Скоро не будет масла. Свинины должны были заготовить 25 миллионов тонн, фактически - 19 миллионов. Не будет сахара…

22 декабря 1971 года. Принято постановление Советов министров СССР и РСФСР о закупке сахара у населения. Нам доведено задание 800 тонн. Закупать можно у колхозов и колхозников. Сверху уже жмут: сколько закупили?.. Закупленный сахар пойдет на продажу тому же сельскому населению, у которого закупается…

7 августа 1972 года. Ищем картошку во всех районах страны. А я в воскресенье лечу в Литву. Надо использовать старые связи и приверженность литовцев к Пензе. Они в тяжелые годы жили у нас, теперь тяжело нам. Должны помочь… Лев договорился о поездке в Тернополь. Главное - добыть картофель.

11 августа 1973 года. Ф. Д. Кулаков начал пристрелку по хлебу. Политбюро решило заготовить 82 миллиона тонн (в прошлом году 61 миллион). Кто будет тянуть со сдачей хлеба - позовут на секретариат, злостных - в политбюро. Кажется, Льва упрекали, что тот тянет и не обойдется без политбюро. Посему Ермин не спал всю ночь…»

Поначалу Брежнев часто повторял, что он лично отвечает за положение дел на селе. Видимо, за этим стояло тщеславное желание показать, что ни Сталину, ни Хрущеву не удалось поднять сельское хозяйство, а он сумеет.

Первые годы Леонид Ильич и в самом деле следил за тем, что происходит в деревне. Постоянно звонил первым секретарям обкомов, спрашивал: как настроения у людей, как ситуация со снабжением, сколько картофеля и овощей заложили на зиму? Если были трудности, обещал помочь, говорил всегда спокойно, участливо, нотаций не читал.

Леонид Ильич умел быть снисходительным к личным слабостям людей, которых ценил. Им многое сходило с рук. Точно так же Брежнев не спешил и наказывать провинившихся.

Он сделал руководителем Казахстана своего друга Динмухамеда Ахметовича Кунаева. Тот сразу избавился от второго секретаря Михаила Сергеевича Соломенцева: позвонил Брежневу и рассказал, что тот «потерял авторитет перед общественностью и продолжать работать с подмоченной репутацией не может». Речь шла о романе Соломенцева с некой дамой, работавшей врачом в совминовской поликлинике. Они обычно встречались в гостинице, но однажды их застукал муж-милиционер и поколотил партработника. Леонид Ильич сделал приятное другу и убрал из Казахстана Соломенцева, примирительно заметив Кунаеву:

Если он неудачно поухаживал за одной женщиной, от этого социализм не пострадает. Мы его переведем на работу в другую область.

На отношение к Соломенцеву этот трагикомический эпизод не повлиял. Брежнев отправил его первым секретарем в крупную Ростовскую область. Через два года, в декабре 1966 года, Брежнев сделал Соломенцева секретарем ЦК и заведующим отделом тяжелой промышленности.

Приехав в Алма-Ату, на пленуме ЦК компартии Казахстана Брежнев раскритиковал секретаря Коунрадского райкома Карагандинской области. На следующий день первый секретарь обкома пришел к Брежневу и сообщил, что уже снимает провинившегося и нашел ему замену. Леонид Ильич удивился. Объяснил секретарю обкома, что из критики надо делать выводы, но необходимо дать возможность исправить допущенные ошибки. И только если руководитель не сумел исправиться, тогда нужно идти на крайние меры.

В августе 1972 года Брежнев предупредил, что едет в Кустанай. Он попросил собрать руководителей зерновых областей:

Хочу послушать секретарей обкомов о готовности к уборке урожая.

24 августа он прилетел. Шел сильный дождь. Поля вокруг аэропорта зеленые. Брежнев вылез из самолета, спросил первого секретаря ЦК Казахстана:

Куда ты меня завез? Хлеба не вижу, вижу только зеленую массу.

Кунаев ответил:

Не беспокойтесь, все будет в порядке. Хлеба дадим, и дадим немало.

На совещании Брежнев сказал, что главные хлебные зоны страны охвачены засухой. Поэтому он просит сделать все возможное, чтобы без потерь собрать выращенный урожай и продать государству как можно больше хлеба.

Кунаев встал, чтобы произнести ответное слово:

План продажи хлеба республика выполнит. Но сколько хлеба будет продано сверх плана, надо подсчитать с руководителями республики. Прошу объявить перерыв на час-полтора.

Через два часа руководители областей один за другим стали докладывать генеральному секретарю, что выполнят и перевыполнят план сдачи хлеба.

Брежнев спросил Кунаева:

Все заверяют, что планы продажи хлеба будут перевыполнены. Назовите цифру. О каком объеме идет речь?

Кунаев сказал:

Мы будем бороться в этом году за продажу не менее миллиарда пятидесяти миллионов пудов хлеба. При этом будем иметь фураж, обеспечим себя семенами и не обидим механизаторов.

Брежнев был доволен. Сразу после совещания он позвонил в Москву Косыгину:

Казахи взяли обязательство продать государству миллиард пудов хлеба… Вот и я говорю: молодцы!

«За прощальным обедом, - вспоминал Кунаев, - Брежнев был весел, много шутил. К слову сказать, Брежнев порой был неистощим на розыгрыши, острую шутку, а то и на анекдот о себе или своих соратниках».

А вот как в реальности происходила сдача хлеба.

«В период хлебосдачи, - рассказывал Нурсултан Назарбаев, - на различных этажах власти происходила битва не за хлеб, а за звания и награды. Все знали: если хороший вид на урожай, осенью последует дождь орденов и медалей, с которыми может выпасть и Золотая Звездочка Героя. Первый секретарь обкома партии мог получить звание Героя Социалистического Труда, лишь один раз в пять лет выполнив план по зерну, но при этом провалив всю пятилетку по всем показателям…

Совхозам и колхозам приходилось дочиста выгребать собственные закрома, чтобы обеспечить план сдачи зерна государству, а затем втридорога покупать концентрированные корма для содержания скота. Но директора и председатели хозяйств знали, что в случае бескормицы денежная дотация государства им обеспечена, а понадобится - выпросят для них то же самое зерно для комбикормов у того же государства, которому его сдали».

Что касается наград, то друзьям Леонид Ильич лишней звезды не жалел.

12 января 1982 года отмечалось семидесятилетие Кунаева. Утром пришла телеграмма Черненко с поздравлением и новостью: первый секретарь ЦК компартии Казахстана награжден орденом Октябрьской революции. Кунаеву награда не понравилась - мелковата. Торжества были отложены, желавших поздравить юбиляра попросили зайти попозже. Динмухамед Ахмедович переговорил с Леонидом Ильичом. Торжества начались вечером, когда из Москвы пришло сообщение: Кунаев - единственный из руководителей республик - стал трижды Героем Социалистического Труда…

Благодаря Брежневу во второй половине шестидесятых сельское хозяйство получило на треть больше денег, чем в предыдущую пятилетку, но к началу семидесятых ситуация вновь ухудшилась и в стране уменьшилось потребление продовольствия. Аграрная отрасль все еще сильно зависела от погоды. Неблагоприятные климатические условия в конце шестидесятых - начале семидесятых привели на территории Российской Федерации к резкому сокращению поголовья крупного рогатого скота. Из-за суровых зим гибли озимые. Сельское хозяйство не развивалось. Но Брежнев был убежден, что все дело в деньгах. Колхозам списывали задолженность, предоставлялись ссуды и долгосрочные кредиты. Однако количество убыточных хозяйств постоянно увеличивалось.

Постепенно Брежнев стал физически сдавать, да и понял, что улучшить ситуацию в сельском хозяйстве никак не получается. И ему советовали: зачем же вам, Леонид Ильич, в такой ситуации повторять, что именно вы курируете сельское хозяйство? Конечно, генеральный секретарь за все отвечает. Но стоит ли брать на себя прямую ответственность за такую сложную отрасль?

И Брежнев перестал об этом говорить. Это изменило положение секретаря по сельскому хозяйству. Прежде Федор Давыдович Кулаков находился в выгодном положении, за все отвечает генеральный, а он ему помогает. Теперь он сам стал отвечать за ситуацию в сельском хозяйстве, Брежнев с него спрашивал, критиковал, иногда жестко.

Кулакову приходилось трудно. Он, что называется, головой отвечал за поставки хлеба.

Первый секретарь Херсонского обкома Иван Алексеевич Мозговой рассказывал, как получил срочную телеграмму с требованием немедленно приехать в Москву к Кулакову. Секретарь ЦК КПСС показал Мозговому письмо, в котором говорилось, что на Херсонщине хлеб собран, но государству почему-то не сдан. Мозговой объяснил, что в области не хватает транспорта, поэтому решено: сначала собрать весь хлеб, а потом его сдать.

Кулаков выслушал его внимательно и аргументы принял, но в конце разговора сказал:

Я беседовал с Щербицким, он просил, чтобы завтра вы были у него.

Утром Мозгового заслушали на политбюро ЦК Украины. Щербицкий распорядился:

Хлеб сдавать быстрее.

Повернувшись к секретарю ЦК по сельскому хозяйству Николаю Михайловичу Борисенко, Щербицкий весело спросил:

А что было бы с Мозговым в такой ситуации в тридцать седьмом?

И Борисенко так же весело, без слов изобразил пальцами решетку…

Управлять агропромышленным комплексом было крайне непросто еще и потому, что там Леонид Ильич поставил своих людей. Министр мелиорации и водного хозяйства Николай Федорович Васильев работал в Днепропетровской области и был связан с днепропетровским окружением Брежнева. Министр машиностроения для животноводства и кормопроизводства Константин Никитович Беляк был женат на сестре Брежнева Виктории Петровне. Министр сельского хозяйства Валентин Карпович Месяц имел широкие связи в партийном аппарате.

Кулакову приходилось трудно. Но настоящая его беда, говорят люди, которые хорошо знали Кулакова, состояла в том, что он сильно пил. По существу он был болен. Его пытались лечить, но ничего не вышло.

Георг Мясников:

«4 июня. Приехал Ф. Д. Кулаков… Прием. Бухой Валера (сын Кулакова) и его непонятный тост. Тост Ф. Д. Кулакова о Брежневе: “Это необыкновенный человек. Первый вопрос после съезда - о сельском хозяйстве”…

5 июня. Совещание актива. Кулаков выступал долго. Хорошо владеет материалами о положении дел в сельском хозяйстве страны. Много критиковал нас за недостатки и в полеводстве, и в животноводстве. Когда все закончилось, мигом накрыли столы и разлили. Пошли тосты один за другим. Ф. Д. опять говорил о “необыкновенном человеке”…

8 июня. Жаркий день. К одиннадцати часам в Лопуховке собралась вся пензенская “знать” с женами. Ф. Д. еще не появлялся, говорят, что он плохо спал ночь, вставал, ходил, не выспался… Засели играть в домино. “Козел” стал привилегией приезжающего начальства. Потом подсел Ф. Д. Опять все сели за стол…

Вдруг вспыхнул злой разговор. Кулаков стал критиковать Льва за плохие показатели по всем секторам экономики (общественному и личному) в той пятилетке. Влез я, пытаясь как-то перевести разговор. Искал компромисс:

Если мы выглядим плохо по всем показателям личного сектора, то Саратов не только по личному, но и по общественному не выполнил, а ему орден дали.

Дураки, что дали. Дуракам всегда дают.

Влезла Вера (жена Мясникова):

Вы их критикует, а посмотрели бы, сколько они мотаются!

Вцепилась здорово! Дело обострилось.

А, меня не понимают! Поехали, мне здесь делать нечего.

Лев пытался успокоить. Кое-как все улеглось, еще выпили. Но осадок остался. На предельной скорости поехали в Пензу, едва успели к отходу поезда. Масса народа. Валера (сын Ф. Д. Кулакова) опять бухой…

7 июня. Настроение хреновое. Просто поганое! Как можно одним пьяным шагом все испортить, отравить настроение всем и себе, породить столько переживаний? Не хочу думать, что там все так и все такие. Просто скорее всего голова закружилась от высоты положения, неожиданности возвышения, при старых подспудных привычках, да еще рожденных здесь, на пензенской земле, при сознании, что дозволено, и понимании или, вернее, самомнении, что уже почти божество, а не простой смертный. Все это, подогретое излишними дозами спиртного, вдруг вылилось наружу и брызнуло гноем из этого нарыва.

Зашел пораньше ко Льву. Обсуждать не хочется, мерзко. Он бросил одну фразу. Чего не бывает от излишнего спиртного! Все это пустяки. Дождя нет, вот это плохо…»

В феврале 1978 года Кулакову исполнилось шестьдесят лет. По случаю юбилея присвоили звание Героя Социалистического Труда. В те годы ходили слухи, будто Кулакова прочат в наследники Брежнева. Но верили им те, кто плохо знал расстановку сил в политбюро. Позиции Федора Давыдовича не были такими уж сильными. Напротив, его постепенно стали оттеснять от власти. В июле 1978 года собрался пленум ЦК по сельскому хозяйству. Но председателем комиссии по подготовке пленума назначили не Кулакова, что было бы вполне логично - он секретарь ЦК по селу, а главу правительства Алексея Николаевича Косыгина, которого обычно отстраняли от сельских дел.

Пленум закончился 4 июля, никаких важных решений не приняли. На следующий день, 5 июля, вспоминает Горбачев, супруги Кулаковы отмечали сорокалетие свадьбы. Горбачевы тоже были приглашены. Каждый из присутствовавших должен был произнести тост, бокал обязательно осушали до дна. Федор Давыдович был крупным мужчиной, чувствовал себя здоровым человеком и считал, что может крепко выпить. Но у него всегда было розовое лицо хронического гипертоника. А еще в 1968 году Кулакову сделали серьезную хирургическую операцию по поводу рака - удалили часть желудка. Ему, конечно, следовало ограничивать себя. Но, когда садился за стол, остановиться не мог… Через несколько дней после юбилея его не стало.

«Только пришел к себе, Лев звонит: хреновая весть - умер Ф. Д. Кулаков. Как обухом по голове… При мне Лев говорил с Евдокией Федоровной. Ф. Д. чувствовал себя хорошо все время. Около семи вечера - озноб, температура. Около одиннадцати попросил поесть. Дали бутерброд и стакан чая. Лег спать, просил разбудить в семь. Пришли будить в семь, а он мертв. Позже патологоанатомы установили тромб. Может, замотал пленум ЦК и какие-то переживания в связи с этим…»

На следующий день новая запись:

«Мучает смерть Ф. Д. Кулакова. Какой-то нехороший фон (стали отодвигать, сидел не в том ряду). Может, и тромб, но нервное напряжение сильнее. Что-то случилось наверху. Сегодня прощание с ним. Ни Брежнева, ни Суслова, ни Косыгина не было. Они не сочли нужным прилететь проститься. Радио и телевидение просто передали сообщение, но ни на один тон не сбавили обычности передач. Траура нет.

Есть что-то загадочное и таинственное в его кончине: внезапность и неожиданность для всех, путанное медицинское заключение. Общие фразы о склерозе, причина смерти - “острая сердечная недостаточность с внезапной остановкой сердца”. А от чего? О тромбе ни слова… Спешка с похоронами. Не успел умереть, гроб день постоял, и уже кремировали. Неуважение к нему…

Для Кулакова мартовский пленум 1965 года был восходом, июльский 1978 года стал закатом. Прожил в политбюро от пленума до пленума по сельскому хозяйству…»

Федор Давыдович ушел из жизни самым прискорбным образом.

В роковую ночь они с женой, Евдокией Федоровной, крупно поссорились. Он лег спать один. Говорят, что на ночь глядя еще добавил, и сердце у него остановилось. Утром охранники нашли его мертвым.

Руководители партии и государства находились в отпуске. Возвращаться на похороны им не захотелось. Брежнев удовлетворился тем, что велел прислать венок от его имени, хотя потом огорченно скажет Горбачеву:

Жаль Кулакова, хороший был человек…

Михаил Сергеевич Горбачев как представитель Ставрополья был включен в похоронную комиссию и впервые поднялся на трибуну мавзолея, чтобы произнести прощальное слово. Он говорил о том, что «светлый образ Федора Давыдовича Кулакова, славного сына Коммунистической партии, навсегда останется в наших сердцах как пример беззаветной верности и героического служения партии, нашей Советской Родине».

Похоронили Кулакова 19 июля у Кремлевской стены. Руководил церемонией член политбюро Андрей Павлович Кириленко. В отсутствие Брежнева и Суслова он остался в Москве «на хозяйстве». Смерть Кулакова открыла цепь случайностей, которая вскоре приведет Горбачева к власти в стране…

Завтра как обычно, Вова

Хорошо Федор Давыдович - кивнул прикрепленный (телохранитель на слэнге советских спецслужб )

Федор Давыдович Кулаков исчез в дверях ярко освещенного кирпичного дома, расположенного в центре Москвы и принадлежащего Управлению делами ЦК КПСС, только после этого черный лакированный ЗИЛ медленно отъехал от тротуара. Этот район был спокойным, в каждом подъезде дежурил консьерж, поэтому провожать охраняемого до двери смысла не было.

Для меня есть что-нибудь? - обратился Кулаков к сидевшему за небольшим столиком с телефоном в холле на первом этаже средних лет человеку

В ответ человек протянул Кулакову два журнала и толстую газету - его почта, которую он выписал на домашний адрес. Благодарно кивнув, Кулаков собрался идти к лифту, но вдруг остановился

А где Петр? Разве не он сегодня дежурит?

Петр приболел, Федор Давыдович - спокойно ответил человек - я его заменяю на время

Что с ним? - обеспокоенно спросил Кулаков

С желудком что-то… Как раз на медосмотре был в нашей поликлинике врачи и не отпустили. Придется полежать недели две…

Тогда передавайте ему мои пожелания скорого выздоровления.

Обязательно передам, Федор Давыдович. Спасибо. - ответил дежурный.

Махнув рукой, Федор Давыдович Кулаков направился к лифту, но на полпути сменил направление движения, решив подняться по лестнице. Что-то не давало ему покоя. Медосмотр… Больница… Да дня назад на медосмотре был он сам и с тех пор чувствовал себя неважно. Проклятые врачи, не то, что больных лечат - и здорового в гроб вгонят! Или нервы? Нервы…

Ни для кого не было секретом, что Кулаков был одним из самых вероятных претендентов на пост Генерального секретаря партии - и по возрасту и по опыту работы. Более того - основной состав Политбюро в случае чего проголосовал бы за него, а сам Леонид Ильич уже неоднократно заговаривал о том, что работать, так как раньше нет больше сил и надо уступить дорогу молодым. Вообще все ожидали больших перемен весной 1976 года, на двадцать пятом съезде КПСС. Готовилась большая реформа - для Брежнева создавали новый пост председателя КПСС, позволяющий ему "царствовать, но не править". Генеральным секретарем партии же становится другой человек - в числе претендентов сначала называли Щербицкого, потом его самого. Но не Андропов! Никто не знает, каким чудом Андропову удалось не допустить реформы. И это при том, что она была нужна как воздух - в это же время здоровье Брежнева внезапно пошатнулось, причем настолько, что он пережил клиническую смерть! Но - не смогли. Не сделали. А потом реформа стала невозможной - сразу после съезда умирает маршал Гречко, умирает внезапно и скоропостижно и на его место назначают Дмитрия Устинова - закадычного друга Андропова. Армия и госбезопасность - с таким тандемом не могли справиться даже остальные, объединившиеся вокруг Суслова и Громыко члены Политбюро. А тандему сложившаяся ситуация была выгодна. Очень.

Открывая дверь своей квартиры, Федор Давыдович вспомнил новый, дошедший до него слух - что его сын является законченным гомосексуалистом, а заодно и наркоманом. Господи, до чего дошло… Вранье уже перехлестывало через край, и причина этого для Кулакова была совершенно очевидной…

Через час, выпив крепкого чая, член Политбюро ЦК КПСС Федор Давыдович Кулаков ляжет спать. Ляжет, чтобы уже не проснуться…

Осторожный стук в дверь нарушил мертвую тишину огромной квартиры. Три стука. Чуть погодя еще три. Осторожно щелкнул замок. Человек, который "подменял заболевшего консьержа" осторожно, не включая свет - он прекрасно видел в темноте - прокрался в спальню. Лунный свет освещал спальню неверным, мерцающим светом, человек осторожно прикоснулся рукой к шее лежащего на кровати. Готов. Оглядевшись, человек достал откуда-то из-под пиджака почти пустую бутылку водки и аккуратно положил ее рядом с кроватью итак, чтобы часть водки пролилась на ковер. На руках у него были тонкие нитяные перчатки чтобы не оставлять отпечатков пальцев. Уходя, он повернулся и осмотрел картину, как художник удовлетворенно осматривает картину после последнего нанесенного мазка. Все было идеально - не придраться.

Щелкнул дверной замок…

Утром 17 июля 1978 г. казус маршала Гречко приключился с членом ПБ, Секретарем ЦК 60-летним Кулаковым, предшественником Горбачева в кресле первого секретаря Ставропольского крайкома. Его обнаружили в спальне мертвым. Как? Что? Почему? Полумиллионный КГБ не видел, не слышал, не знает. Те, кто описывал смерть Кулакова, обязательно со смыслом намекали на початую бутылку водки, обнаруженную рядом с телом Кулакова

Про эту смерть написал в своей книге Ф. Т. Моргун: "…Нужно рассказать о загадочной смерти Кулакова. Это был могучий, мудрый, порядочный человек. Лидер, на которого мы совершенно обоснованно делали ставку, полагая, что он займёт пост генерального секретаря после Брежнева. Но к концу семидесятых над ним стали сгущаться тучи. В один из приездов в Москву я зашёл к Фёдору Давыдовичу. Не мог не сказать о том, что меня тревожило: "Фёдор Давыдович, я последние месяцы регулярно слушаю зарубежные радиоголоса. И все они изо дня в день твердят, что Брежнев тяжело болен и на его место готовится Фёдор Давыдович Кулаков. Не знаю, как вам сказать, но я страшно боюсь этих провокаций". Он сидел молча. Поднялся, подошёл ко мне, обнял и тихо, на ухо сказал: "Федя, я этого тоже очень боюсь"".

Сразу после этого состоялся Пленум - надо было закрывать кадровую брешь, назначать кого-то на сельское хозяйство - после смерти Кулакова пост стал вакантным. В качестве кандидатов рассматривались министр сельского хозяйства СССР В. Месяц, заведующий сельскохозяйственным отделом ЦК В. Карлов и первый секретарь Омского обкома партии С. Манякин. Все - многоопытные, достойные руководители. Пленум же, как известно, избрал Михаила Сергеевича Горбачева, которого активно протежировал председатель КГБ Андропов…

| |

Это была высшая ступень партийной власти. Но партия руководила всеми происходящими процессами, значит обладатель поста достиг вершин государственного признания в своей стране. Таким запомнился Федор Давыдович Кулаков - в 70-е годы один из самых молодых и энергичных членов Политбюро Коммунистической партии Советского Союза.

Детство и юность

Курская область, село Фитиж. Здесь 4 февраля 1918 года родился Кулаков Федор Давыдович. Семья была крестьянской. Информация о детстве очень скупая и неполная. Помогал дома по хозяйству, учился в школе. С юных лет познал вкус соленого от пота крестьянского труда и цену буханки грубого, самодельного хлеба. Поэтому, когда наступило время определяться с будущей профессией, без колебаний выбрал труд земледельца.

Учиться Федор отправился в соседний райцентр Рыльск, в 1922 году в нем открылся сельскохозяйственный техникум. Туда и поступил крестьянский парень. Старинный город с его достопримечательностями и другие соблазны не отвлекали молодого человека от главной цели - учебы. Федор Давыдович Кулаков с малолетства привык все делать по-крестьянски основательно. В 20 лет, по окончании учебы в техникуме, был направлен на работу в Тамбовскую область. С этого времени началась трудовая биография человека, которому суждено было подняться к самым вершинам советской партийной иерархии.

Начало трудовой деятельности

В 1938 году в Урицкий свеклосовхоз Тамбовской области приехал молодой специалист Федор Давыдович Кулаков. Вчерашний выпускник сельхозтехникума сразу был назначен помощником руководителя отделения, образованных молодых кадров на селе катастрофически не хватало. Печально известные сталинские чистки проходили не только в среде армейских начальников. Село тоже затронули массовые репрессии, и многие руководители сельского хозяйства были арестованы и получили длительные тюремные сроки. А стране позарез необходимо было продовольствие. Поэтому молодому агроному работать пришлось не покладая рук. Символичное совпадение: в том же 1938 учредил награду «Герой Социалистического труда». Кулакова удостоили этого звания в 1978 году в честь 60-летия.

В Урицком свеклосовхозе Федор Давыдович работал руководителем отделения, а позднее был переведен в Пензенскую область на должность заведующего отделением, а через некоторое время стал агрономом Земетчинского свеклосовхоза. В это же время вступил в ряды коммунистической партии (1940).

В годы войны

Одновременно с производственной деятельностью молодой агроном занимался комсомольскими и общественными делами. Вскоре началась его профессиональная партийная карьера. В 1941 году в Земетчинском райкоме появился новый секретарь - Кулаков. Федор Давыдович, информация о его назначении быстро облетела комсомольские организации, стал много ездить по району. Его служебные обязанности стали масштабнее: теперь на нем лежала ответственность за работу молодежи на всех предприятиях Земетчинского района.

Начавшаяся война внесла свои коррективы в жизнь молодого руководителя. На фронт его не взяли, нужны были специалисты, способные организовать бесперебойную работу в тылу. Как раз таким человеком показал себя Кулаков. Федор Давыдович, биография которого до этого времени была прочно соединена с сельскохозяйственным производством, после работы в райкоме становится начальником районного земельного отдела. Теперь на его плечи легли заботы о работе всех сельскохозяйственных предприятий района.

И в тылу ковали победу

Стремительное служебное продвижение молодого руководителя свидетельствует о том, что был он человеком дельным и в высшей степени профессиональным. В трудных условиях сумел организовать бесперебойную работу предприятий, продукция которых шла для снабжения Красной армии и оборонных предприятий. К 1944 году Федор Давыдович Кулаков уже успешно возглавлял райисполком и райком партии в Николо-Пестравском районе.

Напряженное военное время смело выдвигало на руководящие посты совсем еще молодых людей. В другое время их судьбы могли сложиться иначе, но победное наступление на фронтах, которыми командовали молодые генералы, должно было поддерживаться бесперебойной работой тыла. И здесь инициатива принадлежала таким же молодым хозяйственникам. В 1944 году, в возрасте 26 лет, Федор Давыдович стал руководителем сельхозотдела Пензенского обкома партии и областного сельскохозяйственного управления. В этой должности Кулаков встретил победу 9 мая 1945 года. Впереди у молодого партийного руководителя была мирная жизнь и новая интересная работа.

Восхождение на вершину

Пензенская область стала тем местом, где сформировался крупный руководитель Федор Кулаков. Государственный деятель и партийный работник, он быстро прошел все ступени длинной карьерной лестницы. Когда в 1950 году ему доверили возглавить Пензенский областной совет народных депутатов, это был уже сформировавшийся руководитель с выверенной позицией и четкими взглядами на организацию государственного управления. Правда, на этой работе Кулаков не задержался. Перспективный руководитель и специалист-практик в области сельского хозяйства был востребован по своей основной специальности. С 1955 Федор Давыдович работает в должности заместителя министра сельского хозяйства, а в 1959-1960 возглавляет министерство хлебопродуктов. Одновременно он восполняет пробелы образования - заочно заканчивает институт сельского хозяйства (1957).

А затем произошло то, что многие биографы Кулакова называют «почетной ссылкой». Федор Давыдович был направлен на партийную работу в Ставрополь. Здесь с 1960 по 1964 год он возглавлял краевой комитет и стал членом ЦК компартии (1961). Возвращение в Москву произошло после отстранения Н. С. Хрущева от руководства страной. Поговаривали, что Кулаков принимал непосредственное участие в подготовке смещения Хрущева с должности.

В ряду высшего руководства

Сельскохозяйственное производство - этому была посвящена его деятельность и биография. Федор Кулаков в Москве снова занимается знакомыми с молодости делами, но уже в масштабе всей страны - руководит сельскохозяйственным отделом в ЦК партии (1964-1976). Спустя год, в 1965 году, становится секретарем ЦК КПСС. Это была высокая должность, которая давала право участвовать в заседаниях Политбюро и иметь на них совещательный голос. В 1971 году Федор Давыдович вошел в состав Политбюро - он достиг вершины партийной и государственной власти.

Кулаков отличался от большинства престарелых партийных руководителей, которые были не знающими практического производства идеологами. Достигнув высокого поста, он старался улучшить сельскохозяйственное производство в Советском Союзе. Вера в коммунистические идеи не препятствовала пониманию того, что в существующих условиях крестьянство не может эффективно развиваться и кормить страну. Он предлагал массово раздавать участки земли горожанам под дачи и ведение собственного хозяйства. Совершенно дикими казались мысли о внедрении фермерства в Советском Союзе, Кулаков предлагал даже освободить фермеров от налогов в первые два года.

Несмотря на высокий пост, за границу его выпускали только в пределах социалистических стран Восточной Европы. Видимо, слишком вольные мысли об устройстве советской деревни внушали некоторое опасение за его благонадежность.

У кремлевской стены

Уход из жизни Федора Давыдовича Кулакова был скоропостижным. Молодой по меркам советской номенклатуры руководитель умер 17 июля 1978 года. Его неожиданная смерть повлекла за собой пересуды и сплетни. Если не считать успешно сделанной ему в 1969 году онкологической операции, Кулаков был здоровым и крепким человеком. Хотя резкая критика сельскохозяйственной отрасли и его самого, которая прозвучала незадолго до рокового дня на одном из партийных пленумов, конечно, не добавила Федору Давыдовичу здоровья.

Официальная версия причины смерти - сердечная недостаточность. Но знавшие Кулакова люди обсуждали и другие возможные версии: от убийства до самоубийства. И аргументы для подтверждения своей точки зрения у них были весомые, ведь Кулаков считался одним из вероятных преемников стареющего Л. И. Брежнева на посту генерального секретаря партии. А он с его точкой зрения на необходимость реальных изменений в хозяйственном секторе экономики мог быть неудобен многим коллегам из высшего советского руководства. В пользу этого говорит тот факт, что целый ряд членов Политбюро не пришел на траурную церемонию. Это был беспрецедентный случай в советской истории.

После кремации прах Ф. Д. Кулакова был захоронен в Кремлевской стене.

Супруга Кулакова, Евдокия Федоровна, после смерти мужа посетила его родину, деревню Фитиж. Здесь на месте старенькой избушки, в которой они обосновались после свадьбы, построила новый дом и часто приезжала в Фитиж на лето. Дом постепенно стал напоминать музей, в который охотно заглядывали сельчане. А неумирающая память - это лучший народный памятник выдающемуся человеку, который и после смерти не был забыт на своей малой родине.